Нижний Новгород, 12 апреля-АиФ-НН. Корреспондент АиФ-НН Эльфия Гарипова встретилась с бывшим малолетним узником концентрационного лагеря Саласпилс Владимиром Петровым.
Он выстоял, выучился на юриста, много десятилетий отдав работе в следственных органах и прокуратуре. Сейчас Владимир Петрович – председатель совета ветеранов следственного комитета РФ по Нижегородской области. Для 77 лет Владимир Петров выглядит на редкость бодро. Среди своих ровесников на встрече бывших малолетних узников войны он выглядел самым энергичным. «Я еще не сдаюсь. Только вот глаза с войны видят плохо, ношу очки. Но я машину до сих пор вожу, - говорит Владимир Петров. - У меня 40 лет водительского стажа, причем без единой аварии».
Еще ветеран оказался подписчиком «Аргументов и фактов», о чем сообщил с удовольствием. Мы пришли к нему домой побеседовать о годах, проведенных в фашистской неволе. Владимир Петрович, гостеприимный хозяин, достал из бара шампанское, которое открыл с молодой ловкостью и предложил тост: «За всех тех, кто не вернулся с войны! Это были годы тяжелых испытаний»
Война приходит без спросу
Так она и вошла в жизнь Владимира Петровича Петрова в начале сентября 1941 года. Тогда он был пятилетним ребенком, жил в небольшом районном центре Тосно Ленинградской области возле железной дороги. «Утром в шесть часов отец уехал на работу в Ленинград, где работал механиком на прядильно-ткацком комбинате, – вспоминает Владимир Петрович, – А вернуться домой уже не смог: в обед в Тосно вошли фашисты. Мы с моей 25-летней мамой и двумя бабушками остались в оккупированном городке». Маленькому Володе было странно смотреть, как по пыльным, утопающим в зелени улочкам Тосно шли чужие люди. У них была гортанная непонятная речь, в руках автоматы. В доме уже полно фашистов, которым приглянулся огромный сад и крепкий двухэтажный деревянный дом, который поставил еще Володин дед-плотогон для своих сыновей.
Вместе с другими местными жителями Петровы ушли в лес, подальше от немцев, где построили шалаш из еловых ветвей и жили там неделю. Но пошли первые осенние дожди, закончилась еда, дети начали болеть от наступившего похолодания. Пришлось всем вернуться в Тосно. Австрийцы кормили конфетами «Магазины все были разграблены, вся картошка у нас на огороде выкопана, – рассказывает Владимир Петров. – В нашем доме остановились австрийцы, которых послали в русский фронт. До сих пор помню, как под нашими березами стояли их конские крытые повозки и красивые лошади. У них во дворе стояла кухня, от которой вкусно пахло. А мы, голодные ребятишки, стали ходить туда с тарелочками. Австрийцы попадались разные: бывало, что и супа наливали. А один австрийский солдат, из бывших рабочих, угостил меня конфетками «бон-бон». Наверное, я ему напомнил его сына».
Но австрийцы стояли в доме Петровых недолго. Пришли немцы, заняли нижний этаж. С хозяевами дома не церемонились. Тамара Петрова, мама Володи, была яркой брюнеткой с выразительными глазами. Когда немцы увидели на стене ее портрет, закричали «Юден, юден», то есть приняли ее за еврейку. А это могло означать для нее либо отправку в концлагерь, либо расстрел. С большим трудом удалось доказать, что Тамара Ивановна – русская, что спасло ее от неминуемой гибели. «Хорошо еще, что немцы не узнали, что мама – дочь командира эсминца из Крондштадта, – говорит Владимир Петров. – Тогда нам расправы было бы не миновать. Кстати, дедушка мой, Иван Кузьмич Попов, после прорыва блокады Ленинграда, командовал эсминцем и на Черном море. Когда корабль был подорван немцами, он спас всю команду, но сам ушел на дно вместе с тонущим эсминцем».
«Мама, я совсем не хочу есть»
При немцах стало совсем голодно. Мама Володи уходила в самые отдаленные глухие деревни, куда еще не добрались немцы, чтобы выменять на добротные вещи, оставшиеся от мужа, немного еды. Мальчику было жаль, что из дома пропали папин каракулевый полушубок, шуба, красивые белые бурки: что же будет носить папа, когда вернется? Мать меняла вещи на жмых, овес, картошку, но и этого часто не хватало. Бывало, что не ели по несколько дней. «Помню, как мама гладила меня по худой щеке, глаза у нее были полны слез, – говорит Петров. – Спрашивает меня: «Сынок, хочешь кушать??» А я хоть и маленький был, уже понимал, что не надо ее расстраивать и всегда отвечал, что нет, совсем не хочу есть».
Три года в Саласпилсе
Голодная женщина вместе с другими жителями была принудительно отправлена на строительство дорог, которые были нужны немцам для переброски техники. «Наш городок постоянно бомбили, – говорит Петров. – Сначала немцы сожгли железнодорожную станцию. Потом стали обстреливать свои. Ведь летит «ястребок», он же не знает, кто там внизу, у него есть только цель. А мы бежим и кричим: «Наши, наши летят!» Страшно было». Вскоре немцы начали составлять списки для отправки рабочей силы на сельхозработы в Германию. Вся семья Петровых в эти списки попала. И развезли их по разным местам: обеих бабушек отправили в Германию, а Володю с мамой – в Латвию.
«Везли нас с нашего Тосно в железнодорожном вагоне. Он был битком набит людьми, – вспоминает Владимир Петров.- Помню, было тесно, душно, и я все время держал маму за руку». Так и попал Володя Петров вместе с мамой в концентрационный лагерь Саласпилс, где провел три года. Жили в бараках очень скученно, как скот. Петров помнит, что вокруг него было очень много детей разного возраста. Матери находились вместе с ними. Было голодно, страшно. Каждый день люди ожидали пересылки в Германию. Так и случилось с двоюродными братьями Володи. Когда Володю с мамой привезли в порт Лиепаи, чтобы отправить в Германию на работы, за ними не пришел корабль. Всю ночь люди стояли в страхе, ожидая погрузки. Оказалось, что немецкое судно-перевозчик потопила советская подводная лодка.
Людей снова повезли в Саласпилс. «Через какое-то время снова нас повезли на конфискованных латышских подводах в Лиепаю, – вспоминает Петров. – На лошадях сидели латышские крестьяне, а конвоировали нас немцы. Привезли в порт ночью. Помню громадину корабля, яркий свет прожектора, трап, по которому мы шли цепочкой на погрузку. У входа стояли эсэсовцы с автоматами». Тамара Петрова, помня о том, что немцам нужны здоровые работники, притворилась хромой. А Володя и так был истощен, у него от перенесенных в лагере болезней и морского климата выступили ячмени. Мама еще перевязала его голову платком. Когда Петровы подошли к эсэсовцу, тот отшвырнул их в сторону: «Вон!» То есть их забраковали для работы в Германии.
«Хозяин-латыш нас кормил»
Определили Петровых в работники на хутор к латышу Стратсданьшу. Это был молодой красивый мужчина, у которого было двое детей, жена ждала третьего. «Относился он к нам хорошо, кормил, – вспоминает Петров. - Да он и сам арендовал землю у богатого латыша, который жил в Риге. Сам работал на ней. Поэтому и относился к нам по-человечески. Мы хотя бы были сыты». Страсданьш держал гусей, кур, стадо коров, овец, поросят, которых прятал от немцев, потому что они их конфисковывали. Петровы и еще одна старушка с внучкой из Тосно ухаживали за скотиной. Володя пас коров и овец. «Скотина была спокойная, бодучего быка не было, – говорит Петров. – Еще лошадей помню. Одна из них, Ассика, прихрамывала. Хозяин ее все лупил: пахать надо, а она не идет. Что интересно: когда советские войска освободили Прибалтику, этот Стратсданьш стал директором крупного совхоза и Героем Социалистического труда. После войны мы даже с ним встречались». После освобождения люди, угнанные на работу в Германию, вернулись раньше, чем Петровы из Латвии, потому что немецкие войска в Прибалтике капитулировали позже.
Фотографии из блокадного Ленинграда
Об отце Петровы долго ничего не знали. Он как уехал на работу в Ленинград, так и остался в блокадном городе. Когда Володя с мамой вернулись в Тосно, дядя Костя, который жил вместе с отцом, рассказал, что он ушел из дома на работу 25 марта 1942 года и не вернулся. Что с ним случилось, никто не знает, возможно, попал под бомбежку.
.jpg)
В июне 1945 года на домашний адрес Петровых пришло письмо с приглашением зайти в фотоателье на Невский проспект и получить свои фотографии. Володя с матерью были удивлены: никаких фотографий они по понятным причинам все эти годы не делали. Но все же поехали в Ленинград в это фотоателье. И им вручили большой пакет, который чудом сохранился в блокадном Ленинграде. Оказалось, это отец Володи, Петр Петров, в голодном осажденном городе заказал портреты своей семьи. «Он всегда носил с собой нашу маленькую карманную фотографию, – вспоминает Петров, – а тут решил сделать фото побольше. Скучал и беспокоился о нас: ведь никаких вестей друг о друге у нас не было. Словно чувствовал, что может не выжить».
Владимир Петрович бережно показывает дорогие сердцу фото: отретушированный портрет мамы, про который немцы кричали «юден», молодого отца и семейное фото, где между родителями сидит маленький Володя, который еще не знает об испытаниях, которые выпадут на долю его родных.
Следствие вел Петров
Годы лихолетья, выпавшие на детство Владимира Петрова, закалили его характер: он вырос принципиальным, целеустремленным человеком, который не отступает перед жизненными трудностями. А их в жизни было немало. Послевоенные годы были несладкими: Владимир немного отстал от сверстников по учебе, пошел в школу только в девять лет. Но мальчик оказался очень способным, учился хорошо, несмотря на то, что зрение после концлагеря сильно пострадало. Сверстники за твердый характер уважали и доверяли ему: Владимир был комсоргом.
Закончил Ленинградский государственный университет, тот самый юридический факультет, на котором учились Путин и Медведев. На распределении молодой специалист сам напросился в Горьковскую область: тогда Горький, нынешний Нижний Новгород, был известен как динамично развивающийся индустриальный центр, да и родители жены Тамары, с которой поженились сразу после школы, были родом с Ветлуги.
На горьковской земле Владимир Петров пошел путь от рядового следователя до первого заместителя прокурора Нижегородской области. А в 1990 году Владимир Петрович возглавил Волго-Вятскую транспортную прокуратуру. О его работе можно написать тома, столько интересных дел ему пришлось вести. Об одном из них даже рассказывалось в передаче «Следствие вели» с Леонидом Каневским.
В отставку вышел как государственный советник 3-го класса. «А ранее я получил звание «заслуженный юрист РСФСР» – по указу первого и последнего Президента СССР, – говорит Владимир Петров. – Нас в этом Указе было несколько человек. Помню, среди них была еще и Алла Пугачева. Тоже какое-то звание получила».
Владимир Петров давно уже на пенсии, но подвижный, динамичный, он не остается в стороне от жизни, принимает участие во всем, что помогает нынешним молодым помнить о том, что пришлось перенести им, мальчишкам военных лет.
Нижегородец Владимир Петров ребёнком узнал, что такое фашистская неволя 
Война и сирень 
«До сих пор не можем наесться». Юную блокадницу спасли мамины молитвы 
Уроки искренности. Внук легендарного хирурга рассказал о своем деде