Говорят, весь мир не стоит слезы ребёнка. Но в наши дни детские слёзы даже для иных горе-родителей – всего лишь вода.
Почему сын или дочь однажды становятся орудием мести при разводе? Кто обеспечит малышам достойную жизнь внутри семьи? Об этом и многом другом «АиФ-НН» побеседовал с уполномоченным по правам ребёнка в Нижегородской области Маргаритой Ушаковой.
Крик о помощи
– Маргарита Валерьевна, с какими проблемами приходят к вам люди?
– Сразу хочу сказать, что институт уполномоченных по правам ребёнка в регионах создан в дополнение к тем структурам, которые обеспечивают реализацию и защиту прав детей. Речь идёт об образовательных, медицинских, социальных учреждениях. Часто люди, минуя эти структуры, идут сразу к нам. Мы работаем с каждым обращением, но при прямом участии тех, кто обязан решить проблему по закону.
Обращений к нам год от года всё больше. С одной стороны, можно сказать: люди стали более требовательны к условиям жизни. С другой – аппарат уполномоченного по правам ребёнка как самостоятельный государственный орган в регионе появился всего шесть лет назад. Жители региона просто стали больше знать о нашей работе, они видят, что мы реально можем помочь.
Чаще всего мы работаем с обращениями, касающимися прав ребёнка на достойную жизнь внутри семьи. Это в том числе право на общение с ребёнком родителя, который проживает отдельно от него. Другие случаи – когда родители считают, что различные органы неправомерно вмешались в дела их семьи и забрали ребёнка. Нередко родственники или неравнодушные граждане сообщают нам о случаях жестокого обращения с детьми и ненадлежащего их содержания.
Всё чаще приходят с вопросами о нарушении прав ребёнка на получение образования. Жалуются на конфликты между учителями и учениками, между одноклассниками, родителями и кем-то из учащихся. На мой взгляд, это сигнализирует о наличии определённых проблем во взаимодействии между школой и родителями.
– Посторонние люди сообщают вам о жестоком обращении с детьми в семье. Но как понять, что всё именно так? Чужая семья – потёмки…
– У нас в регионе очень развита профилактическая работа с такими случаями. Комиссия по делам несовершеннолетних и защите их прав, полиция, органы опеки вправе выйти в семью по сигналу и проверить, всё ли там хорошо. Иногда те же крики на ребёнка, которые слышит сосед, – призыв к взрослым о помощи в кризисной ситуации. Глава семьи потерял работу, мать мало получает, думает, чем завтра кормить семью, а тут еще ребёнок двойки из школы стал носить... Начинаются конфликты, скандалы. В такой ситуации те же контролирующие органы подскажут, куда можно обратиться папе, чтобы найти работу, рекомендуют службы психологической помощи для мамы и ребёнка. Но, возможно, крик из-за стенки сигнализирует о систематическом насилии в семье. Если есть сомнения, лучше перестраховаться.
– Соседи не злоупотребляют своим правом вмешиваться в дела чужой семьи?
– К сожалению, такие случаи есть. Помню, пришли ко мне многодетные папа с мамой. Они в шоке: у них могут забрать детей. Оказалось, соседи снизу недовольны шумными играми их ребят и одновременно написали жалобы во все инстанции. В доме – проверка за поверкой. Я призвала эту семью быть максимально открытой. Если детям хорошо с мамой и папой, это всем видно.
Изъять детей – не цель
– А как быть со случаями, когда сами дети жалуются на родителей?
– По закону любой ребёнок может сам прийти в тот же социальный приют и заявить о нежелании жить с родителями. Но только за этот поступок родительских прав никто маму с папой лишать не будет. С ребёнком начинают работать психологи, есть методики, которые позволяют быстро понять, правду он говорит или нет.
Случаями, когда ребёнок обвиняет кого-то из взрослых в семье в сексуальных домогательствах, вообще занимается Следственный комитет. Там строгую психологическую экспертизу проходят все фигуранты дела. Только на слово никто ребёнку верить не будет. В каждом случае детально разберутся.
– У вас большой опыт работы, вы сталкивались с разными случаями. Всегда ли ребёнку однозначно лучше в семье?
– Есть ситуации, когда ему не лучше, а безопаснее или в социальном учреждении, или в замещающей семье. Речь идёт всегда о прямой угрозе жизни.
И, кстати, здесь тоже не всё так очевидно. Пример из практики: родители, которые не верят в существование ВИЧ, не дают инфицированному ребёнку необходимую в таких случаях терапию. Мы провели с семьёй несколько бесед, но безрезультатно. Контрольные анализы всё равно показывали: ребёнка не лечат. И тогда его изъяли из семьи, чтобы спасти жизнь.
Другой случай: мальчик-инвалид с психическим расстройством. Прогноз лечения был хорошим, но с условием: мама для этого приложит силы. А она доводит дело до того, что сын младшего школьного возраста вовсе не выходит из дома, лежит в кровати в памперсе и ест что пожелает. В итоге в 11 лет мальчик весит больше 90 кг и полностью асоциален. Разговоры с мамой и тут не помогли. Сейчас идут суды по лишению её родительских прав.
Но грань, за которой непосредственная угроза жизни и здоровью ребёнка, часто неочевидна. Я вообще хочу сказать: никто не стремится обязательно забрать сына или дочь. Зачастую, когда выявляется неблагополучная семья, с родителями общаются разные службы: помогают устроиться на работу, закодироваться от алкогольной зависимости. Другой вопрос – хотят ли мамы и папы менять привычки ради счастья своих детей?
Спасительный совет
– Дети часто становятся разменной монетой в разборках родителей. И в нашем регионе были случаи, когда один из бывших супругов похищал сына или дочь. К вам за помощью в таких ситуациях обращаются?
– Эти ситуации особенно сложные. Когда родители устно договариваются, сколько времени ребёнок будет проводить с каждым, но однажды кто-то из них договорённости нарушает, это не считается преступлением. Мама и папа имеют одинаковые права и обязанности.
Вот если мама или папа не позволяют второму родителю видеться с ребёнком, это уже нарушение семейного законодательства: речь уже о правах ребёнка.
Особенно сложно, когда суд определил, с кем проживает сын или дочь, а вторая сторона ребёнка похищает. И здесь дело не только в несовершенстве законодательной базы. Самое страшное, что часто ребёнок – не цель, а средство. Инструмент мести, чтобы побольнее ударить супруга, с которым расстались врагами.
На мой взгляд, за такие поступки граждан целесообразно лишать родительских прав. Возможно, кардинальные меры остановят столь эгоцентричных людей.
Было бы очень хорошо, если бы на этапе развода с парами, где есть дети, работали психологи. В некоторых регионах в порядке эксперимента созданы службы примирения при судах с привлечением некоммерческих организаций. Там случаи похищения детей бывшими супругами пошли на спад.
– Ещё одна страшная реалия наших дней – матери убивают новорождённых. Недавно в таком преступлении призналась жительница Богородска…
– Ни одна нормальная женщина, как бы ей ни был в тягость ребёнок, не станет его убивать!
Сегодня у любой матери есть возможность от малыша отказаться, придя в детскую поликлинику, родильный дом и написав заявление. В отличие от процесса лишения родительских прав, процедура отказа от ребёнка у нас в стране простая. Никто вас к ответственности за это решение не привлечёт.
Как показывают различные исследования, на убийство собственных малышей идут женщины с асоциальным поведением или те, кто оказался в тяжёлой жизненной ситуации. В первом случае мерой профилактики был бы контроль за такими потенциальными мамами на уровне муниципалитетов.
Во втором случае окружающим нельзя оставаться равнодушными к проблемам беременной женщины, уже поэтому эмоционально очень уязвимой. В Нижегородской области есть центр «Быть мамой». Он создан Нижегородской епархией при поддержке министерства социальной политики региона. Там готовы во всех смыслах поддержать оказавшихся в сложной ситуации женщин – и беременных, и уже с малышами: приютить на первое время, обеспечить вещами и продуктами, помочь дальше устроить жизнь с ребёнком. Иногда же достаточно просто выслушать человека и рассказать о месте, где ему помогут. Возможно, именно ваше неравнодушие спасёт маленькую жизнь!
Досье
Маргарита Ушакова. Родилась в 1964 г. в Горьком. В 1986 году окончила Горьковский пединститут, в 2005-м – Волго-Вятскую академию госслужбы. С 2002 года работала в системе соцзащиты населения, курируя социальную поддержку семьи и детей. С 2015 года – уполномоченный по правам ребёнка в Нижегородской области.
Бесплатный детский труд. Законна ли работа школьников на каникулах? 
«С шизофренией не рожают». Казанская «дюймовочка» отвоевала право на детей 
«Она сама еще ребенок». Как челябинка стала мамой пятерых в 20 лет 
Кудрин: адресное увеличение детских пособий поможет бороться с бедностью