История - это люди и дома, в которых они жили. «У любого дома есть своя тайна», - считает Ольга Наумова, автор и инициатор книг по краеведению.
«Клад» в бутылке
- Ольга Ивановна, недавно в Санкт-Петербурге, в особняке Трубецких-Нарышкиных, был найден клад: огромный сервиз из серебра и золота. Много ли тайников в нижегородских домах?
- Многие нижегородские дома скрывали свои клады: в доме на Верхне-Волжской набережной, 11 (здесь жила семья Каменских) нашли фарфор, хрусталь, ордена, альбомы, картины («АиФ-НН» № 39 от 27 сентября 2011 года, архив номеров на сайте www.nn.aif.ru), а на Минина, 8 открыли потолок с потрясающими росписями. Думаю, находки ещё будут, дома раскроют свои тайны. Перед революцией многие прятали ценности: думали, что перемены пришли в их жизнь ненадолго, что они ещё вернутся в свои жилища… Уже в наше время интересные (а порой и ценные) вещи находят где угодно: в фундаменте, потолке, стенах…
- Что обычно находят в тайниках?
- Клад - это не обязательно деньги. Это старые вещи, которые в наше время уже имеют культурно-историческую ценность. Например, целый музей таких находок имеется в мастерской художника Леонида Колосова в Блиновском пассаже на Рождественской улице. В этом музее ключи, бутылочки, монеты и многие другие предметы, которые в основном были найдены при ремонте дома и чаще всего… на потолке.
- Были курьёзы, связанные с кладами?
- В Ленинском районе, в здании, где когда-то находились ясли льнокомбината, в перестроечные времена расположилась фабрика по расфасовке растворимого кофе. Когда новые владельцы стали делать перепланировку, то в одной из стен обнаружили замурованный «клад»: пустую бутылку из-под водки и рядом - деревянную дощечку, на которой химическим карандашом были записаны фамилии и имена членов «славной бригады», строившей этот дом. Записка завершалась словами: «Оставляем пустую бутылку водки, потому что вам так уже не строить!»
Личная история
- Я знаю, многие люди обращаются за консультацией к вам по поводу историй старых домов. А вы-то как пришли к исследованию «родословной» нижегородских зданий?
- Мне с детства была интересна жизнь домов, интересно фантазировать, кто может жить за этим окном: со светящимся уютным абажуром, или с роскошной люстрой, или за тем, где висит только лампочка на потолке. А публикации начались с рассказа о здании литературного музея Максима Горького - с дома купчихи Варвары Бурмистровой на улице Минина («АиФ-НН» № 13, 28 марта). Я этому дому очень благодарна: с него началась серия газетных очерков, которые потом составили основу книги «100 биографий домов Нижнего».
- Есть у вас своя методика изучения домов?
- Нет, всегда всё складывалось по-разному. Вначале общий интерес, потом архивные сведения, литература, встреча с людьми, живущими или работающими в доме и, конечно, посещение здания. У каждого дома своя судьба. И она, как и у человека, заканчивается только с его жизнью. А пока жизнь идёт, судьба эта постоянно складывается, меняется. Вот и мне надо проследить за этими изменениями.
К «себе», в детскую
- У каждого ли дома есть своя тайна?
- Конечно, даже у того, который только что построен. Потому что в нём уже были люди, те же строители. У них были свои заботы, они о чем-то говорили, чему-то радовались, быть может, и ссорились по какому-то поводу. А стены дома все это «слышали». И, конечно, если бы стены могли говорить, мы бы узнали много разных историй… А уж что говорить про старые дома! Их стены накопили столько информации! Нынешние жители дома, построенного сотню лет назад, и не представляют, какая пропасть лежит между ними и его первыми хозяевами. Ведь это порой просто параллельные миры!
- Насколько тесно связаны судьбы людей и домов?
- История домов - наша история, полная необычных совпадений. Дом на Советской, 9. Он был построен как доходный (недалеко от ярмарки) незадолго до революции купцом Фролом Сигачёвым. После революции в этом доме разместилась железнодорожная больница. По стечению обстоятельств все потомки Сигачёва стали медицинскими работниками (купеческое происхождение скрывалось), а одна из внучек стала работать врачом в железнодорожной больнице. И когда её мать заболела, то она, конечно, взяла её к «себе», в больницу. Умирая, мама призналась, что место, где она уходит из жизни… её родной дом, а комната, где они находятся, - её детская. Но при жизни ей об этом «родстве» говорить запрещалось.
- Раньше в одном доме жили поколениями. Изменилось ли у людей отношение к своему жилью теперь?
- Раньше дома в нашем городе были в основном двух-этажными, с небольшим количеством квартир. Все друг друга знали, ходили в гости, двери часто не запирали. Подъезды убирали сами жильцы: лестницы с деревянными
ступенями натирали кирпичом и мыли по субботам... Сейчас же каждый живёт в своей «ячейке». Поэтому подъезды часто такие грязные, они кажутся чем-то чужим в доме.
- Говорят, у каждого дома, как у человека, своя аура…
- Да, её сразу ощущаешь, но не всегда можешь передать словами. Дом может быть аккуратным, но ты почувствуешь в нём неуют или казёнщину. А бывает, дом не слишком богатый, совсем простой, даже не идеально прибранный, но такой милый, чем-то родной.
Сохранить городскую среду
- Нижнему повезло: здесь много домов «с историей». И всё-таки нельзя обойти вопрос ветхого фонда. Все ли старые постройки стоит сохранять?
- Понятно, что сохранить все старые дома просто невозможно. Это потребовало бы огромных и неоправданных затрат. Но что сносить и что оставлять, должны решать только специалисты. И обязательно по продуманному, выверенному плану. Удручает положение некоторых памятников (на взгляд обывателя просто «старых домов»). К примеру, дом, из которого ушла на большую сцену замечательная русская актриса Любовь Никулина-Косицкая (муза А.Н. Островского, первая исполнительница роли Катерины в «Грозе». - «АиФ-НН» № 13 от 31 марта 2011 года). А ведь он бесценен: в нём сохранились доски и гвозди XIX века. Но само здание в ужасном состоянии. Сейчас нет естественного развития центра. Нужно сделать так, чтобы «Старый Нижний» сохранялся не точечно, а учитывая исторически сложившийся ландшафт города, по возможности сохраняя городскую среду.
Каждому дому - свой обогреватель