От автора «Патологии» и «Саньки» интереса к биографии корифея советской прозы никак не ожидали. «Игра…» и стала поводом для встречи с писателем.
Грешно бросаться богатствами
- Захар, почему вы выбрали именно Леонида Леонова?
- Это многим кажется странным. Но на самом деле всё просто. Я очень раздражительно отношусь к попыткам лишить советскую литературу легитимности, нивелировать, положить сверху плиту и сплясать на ней джигу. Грешно разбрасываться теми богатствами, которые советская литература накопила. Любая другая страна мира, имея в своих запасниках хотя бы два-три таких имени, как Леонид Леонов, носила бы их на руках.
В середине 90-х сказать вслух, что я люблю советскую литературу, значило написать себе маркером на лбу «дурак» или «дегенерат». И я из-за этого внутреннего раздражения пошёл в букинистический магазин, купил собрание сочинений Константина Федина, Всеволода Иванова и других писателей, чьи имена исчезли из упоминаний в позитивном контексте, и стал их читать. Когда дело дошло до прозы Леонова, где-то в середине «Вора» я почувствовал, что меня накрыло и я имею дело с великим писателем. А когда, с лёгкой руки Дмитрия Быкова, начал изучать леоновскую биографию, понял, что и биография его совершенно не изучена. Там масса белых пятен и чёрных дыр.
- Но ведь при жизни Леонида Леонова о нём выходило по две-три книги в год!
- И тем не менее есть периоды лет по десять, когда непонятно, где он вообще был и чем занимался. Мы почти до блеска вылизали биографии Булгакова, Ахматовой, Мандельштама и Пастернака, а тут - интереснейший человек, который прожил почти сто лет - с 1899-го по 1994-й, и такие пустоты.
Во многом это, конечно, связано с тем, что, к моему большому удивлению, Леонов – маститый советский писатель, орденоносец - оказался белым офицером. В 1920 году он служил прапорщиком в составе белогвардейских артиллерийских частей, а его отец издавал в Архангельске, когда там находились так называемые англо-американские «союзники», антибольшевистскую газету и возглавлял Общество помощи Северному фронту. Леонид Леонов тоже публиковал в газете отца свои материалы – дико антисоветские, где называл большевиков «людоедами», «кровопийцами», «социал-ублюдками». И об этом нет ни слова ни у одного леоноведа!
Разумеется, писатель всю жизнь старательно скрывал эти факты своей биографии. Но, с другой стороны, в семи из восьми его крупных текстов главный герой - это белый офицер, который находится в советской России и чувствует себя загнанным волком. У него всю жизнь была огромная игра со своим прошлым, периодически смертельно опасная. Он постоянно дергал смерть за ус. И вдруг начинаешь понимать, что его книги нужно интерпретировать совершенно в ином ключе: Леонов описывает собственные ощущения от того, что чувствовал в 35-м, 37-м, 39-м годах.
Похоронил себя как писателя
- Неужели никто не догадывался о его прошлом ?
- Думаю, пара человек знали, поскольку ездили в Архангельск и находили в местном архиве старые леоновские статьи…
А есть ещё и другой пласт - взаимоотношения Леонова с властью, со Сталиным, с Есениным, с Булгаковым. Об этом же тоже ничего не написано. А оказалось - со всеми встречался, со всеми были какие-то «романы», странные и страшные. Равно как и с так называемой Русской партией, которую ненавидят российские либералы. Или отношение Леонова к делам о космополитизме, к антиеврейским кампаниям. Или леоновское богоискательство. Но это никто не изучал, никто в этом не копался. Понятно, в советские годы подобное было не нужно и даже опасно, однако в последующие 20 лет мы чуть ли не по дням описали биографию той же Цветаевой.
- Думаю, это связано с тем, что к Цветаевой интерес у широкой публики несравнимо больше, чем к Леонову. И биографы работали по принципу «спрос рождает предложение».
- Об этом я тоже пишу - о периодах леоновской популярности. После того как в 1951 году был опубликован «Русский лес», он 50 лет ничего не издавал. И многие думали, что он умер. А он писал свою «Пирамиду» - глобальный роман, из-за которого, как мне кажется, у него сожгли квартиру и вообще были огромные проблемы, поскольку здесь реально описывается всё, что страна переживала в сталинские годы. Если бы Леонов издал «Пирамиду» в 1989 - 1990-х, его современная писательская судьба сложилась бы совершенно иначе. Люди прочитали бы Рыбакова, прочитали бы Солженицына, прочитали бы Леонова - и всё встало бы на своё место. А он продержал роман практически до 1994 года, и когда наконец выпустил, интерес к подобной литературе сошёл на нет. И в этом смысле Леонов так и не вернулся к читателю.
Я, в отличие от многих леоноведов, терпеть не могу «Русский лес». Считаю, что этим романом он себя похоронил. Но есть и другие книги, которые, дойди они до читателя хотя бы в качестве экранизации (скажем, повесть «Evgenia Ivanovna»), тут же будут сметены с лотков. Вопрос в косности восприятия. Да, мы экранизировали Рыбакова с Аксёновым, но давайте теперь обратимся к советской литературе - там тоже есть, чем заняться.
Книги для нашего времени. Как приучить детей к чтению? 
Дмитрий Бирман презентует лирическую книгу, основанную на интернете 
«Свидетель» расскажет, как выжить в ядерной катастрофе 
Пушкин – супергерой. Будут ли нижегородцы больше читать в Год литературы?