«Не могу себе представить конца войны. Это будет невероятный день, наверное. Доживу ли я до него, увижу ли этот день? Хочется увидеть, хочется дожить. Но я на войне, где не месяцы, недели или дни, а часы, минуты, а иногда даже секунды решают вопрос жизни или смерти. У меня нет почти никакой надежды на то, что я останусь жив, а та, что есть, - небольшая, совсем крохотная, которая скрыта глубоко-глубоко, где-то в самом уголочке сознания…»
Так писал в своём дневнике мой дед Борис Адрианович Ильин 3 марта 1945 года.
Послание из прошлого
Однажды среди дедушкиных бумаг и мемуаров я обнаружила тетрадь с пожелтевшими от времени страницами и надписью - «1945 год». Конечно, это не оригинал дневников. Записи дед вёл в блокнотах и на клочках бумаги, и только вернувшись с фронта, аккуратно переписал всё в одну тетрадку. Тогда ему, совсем молодому парню, казалось, что никакой ценности эти записи представлять не могут, но уж очень хотелось сохранить их себе на память.
«…события записываю - а для чего? И сам не знаю… Конечно, я знаю, что всё это я делаю напрасно... А ведь вот убьют, найдёт кто эти записи, почитает, посмеётся и выбросит их. А родные даже не узнают, что происходило со мной за те два года, что я ушёл из дому… Ну, ладно, так или сяк, а пока жив, писать буду…» - строки дневника, датированные концом февраля 1945 года. Дед ошибался, недооценивая значимость своих записей. Он был участником прорыва вражеской линии обороны при наступлении на Берлин в январе 1945 года. И День Победы он встретил на германской земле, совсем близко от Берлина. Его наблюдения, переживания и описания событий позволяют не просто восполнить пробелы в знаниях о Великой Отечественной войне, но и буквально пережить её вместе с ним.
«19 января 1945. Перед нами - граница Германии с Польшей. На душе как-то тревожно. Закатывающееся солнце красит багровым цветом небо. Что нас ожидает впереди? Почему немцы так бегут, что мы их даже и не видим? Неужели у них ничего уже не осталось за душой и нет у них никаких сил? Или они готовят нам чего-то? Ведь не может же так быть - вот уже целую неделю мы катимся и катимся безостановочно вперёд! И не только мы - наш полк, наш фронт, но и остальные полки, дивизии, армии, фронты идут вперёд невообразимо быстро. Ведь вот уже и Германия… Не готовят ли нам немцы какую-нибудь ловушку? Все солдаты говорят об этом, стратегов у нас хоть отбавляй, все годятся в Суворовы. Послушаешь-послушаешь всё это, и тревожно становится на душе…»
Военные зарисовки
Дед скрупулёзно записывал даты, названия населённых пунктов, через которые пролегал маршрут их полка. Указывал фамилии однополчан, позже, уже на гражданке, рисовал схемы и карты наступления. Но самое ценное - это фронтовые истории, короткие наблюдения, которые позволяют прочувствовать обстановку:
«29 марта. Сегодня в 6.30 пришёл из батальона Петушок и принёс донесение. Вместе с ним он вытащил из полевой сумки красноармейскую книжку. Машинально я взглянул на неё. На обложке значилось: «Убит в районе высоты 198,0». «Убит»… Мне привычно это слово. Но тут почему-то оно привлекло моё внимание. Убит. Кто? Когда?.. Я взял книжку, стал листать её и сразу же наткнулся на фамилию «Калачёв Александр Петрович». Сашка! Я не понял сразу, да и сейчас до меня не доходит… Сашка убит. Друг дорогой, неподражаемый, неповторимый!.. Кто мог предполагать, знать, что 4 марта мы видимся с ним последний раз, что осталось ему жить с того дня только три недели!.. Помню его последний, прощальный взмах рукой, когда он уходил в батальон. А их батальон вчера участвовал в разведке боем. Эх, Сашка, Сашка! …Нужно написать его матери о его гибели в Ростов, оказать последнюю услугу. Но как это сделать? - Эта весть убьёт её! …»
Войне конец!
Дожить до Победы тогда казалось невозможным. Смерть поджидала на каждом шагу, иногда избежать её получалось только чудом. Бои были страшными:
«19 апреля. … Я почти не трушу под обстрелом, не то что было в январе-феврале; даже под пулями не пригибаюсь. Привык что ли?.. Разрывы снарядов под окнами убаюкивали меня».
«22 апреля. Прошли по улицам Кауше. Трудно было идти. Ноги скользили по крови, мы спотыкались о трупы людей, лошадей, коров. Кровавая грязь была перемешана с обломками повозок, машин… Орудия, автомобили, танки, бронетранспортёры громоздились и вдоль и поперёк улиц, образуя своего рода баррикады. К горизонту тянулось шоссе, усеянное целыми и исковерканными пушками, мотоциклами, велосипедами, тягачами, легковыми и грузовыми автомобилями. Мешал дышать запах разложения, горелых трупов, от этого запаха кружилась голова».
Тем острее и радостнее воспринимаются встречи со своими:
«24 апреля. Делали короткие остановки у регулировочных пунктов… Болтала повеселевшая регулировщица - длинна и тревожна ночь на чужой земле, в чужом городе. Скучно стоять одной и страшно… 18-19 лет, а напротив во дворе орёт раненый, недобитый фриц. То прострочит очередь на свет автомашины «мессер», то ухнет пару бомб… А ночь длинная-длинная, тревожная, страшная тянется без конца… И хотя храбрится сестрёнка, говорит:
- На что ж карабин мне дан? Стрелять буду, если нападут! - однако голос дрожит…
Кто-то из ребят-автоматчиков сочувственно предлагает: «Слышь, сестрёнка! Может, махнём карабин твой на автомат? Автомат - дело верное!..»
Однако нет… «Карабин записан!»… Смеёмся: «Дисциплинированный солдат!»
Бывали и такие неожиданности:
«В каком-то населённом пункте останавливаюсь на площади, чтобы оглядеться и отдышаться. И вдруг откуда-то сбоку, из переулка, ко мне бросается человек десять в немецкой военной форме, размахивая руками и что-то крича. Я струхнул - совершенно один еду уже несколько часов... Где наши - далеко ли, близко ли - не имею понятия. А тут - бегущие ко мне немцы. Совершенно забыл, что у меня в кармане «вальтер», что на поясе две гранаты. А они всё ближе, ближе, и я вижу, что они смеются, лица у них весёлые, радостные… Добежали до меня, начали обнимать. И я слышу, что говорят они чуть ли не по-русски: «Мы - словены, мы - словены!»… Их мобилизовали в немецкую армию, а сейчас они побросали оружие, и я оказался первым русским солдатом, которого они увидели…».
И тем невероятнее, радостнее был самый долгожданный день - День Победы: «9 мая. У каких-то артиллеристов узнаём, что было официальное сообщение нашего правительства о капитуляции Германии, о конце войны. Невероятный день, и не верится, что войне конец. Дико даже как-то… Разве может быть так?..»
Три новых памятника появятся в Нижнем к 70-й годовщине Победы 
Ветераны получат дополнительные выплаты к 70-летию Победы 
«Реплика» Константина Шатилова (06.06.2012) 
Тебе показалось. Примерка чужих образов мешает жить здесь и сейчас 
Как сохранить жажду творить в зрелом возрасте?