Ненависть и восторг. Что писали о Нижнем Новгороде тревэл-блогеры XIX века

Ожидается, что на 800-летие столицы ПФО немалое количество туристов захочет посетить именинника. Каждый составит своё мнение о городе и его жителях, а многие и выложат это в Сеть, чтобы предупредить будущих гостей Нижнего о его красоте и недостатках. В XVIII – XIX веках Интернета не было, но туристы тоже щедро делились впечатлениями.

Не Париж

Французский вице-консул Жан Батист Бартоломей де Лессепс был в Нижнем проездом в 1788 году и оставил письменные жалобы и на дороги, и на местную медицину. Дело в том, что француз решил на ходу высунуться из экипажа и тут же получил удар по лбу изломанной шиной колеса.

Дипломат потерял сознание, а придя в себя, потребовал медпомощи. На ближайшей почтовой станции ему просто полили рану холодной водкой для дезинфекции и перебинтовали. А в Нижнем Новгороде, где вице-консул рассчитывал на полноценное участие врачей, ему явился пьяный лекарь. Доктор забыл весь инструмент и потому исследовал французскую голову грязными руками, после чего заявил, что череп не проломлен, и тоже обильно полил интуриста водкой. Француз был удивлён отсутствию любых других лекарственных препаратов, но процедуру оплатил.

А его соотечественник Теофиль Готье описал свой обед в нижегородском ресторане «Никита» в августе 1861 года. Само заведение общепита считалось фешенебельным, имело большие окна и было всё уставлено горшечными растениями. «Русские любят зелёный цвет и зелень», – сделал вывод Готье.

К обеду ему подали уху из стерляди, бифштексы с хреном, рагу из рябчиков, цыплёнка по-охотничьи, желе и мороженое с сосновыми зёрнышками (очевидно, с кедровыми орехами). Из напитков француз предпочёл сельтерскую воду и бордо. Гость остался доволен только ухой, с тоской вспоминая парижские рестораны.

От бани до бурлеска

Шведский и финский лингвист Эрик Густаф Эрстрём оставил о нашем городе 1812 года немало восторгов. Он открыл для себя общественную баню на берегу Оки. Купив у старушки свежий веник за пять копеек, швед сдал вещи на хранение и «совершенно голым ступал в самую баню с широкими окнами». Мыться можно было сидя или стоя, но вдоволь и без ограничений. Женская баня была за перегородкой. Намывшись, Эрстрём заплатил старушке две копейки за хранение вещей. Шведа восхищало, что в бане русские забывали о сословиях и крестьяне мылись рядом с господами. «Все люди равны в рождении своём, в смерти и – добавлю – в нижегородской бане!» – записал учёный.

Губернатор Владимирской губернии в отставке князь Иван Долгорукий, проезжая в 1813 году в своё имение, остановился в Нижнем, чтобы повидать друга – статского советника Соломона Мартынова. Тот женился и купил шикарную усадьбу с садом и видом на Волгу. Князь был в восторге от обеда и юной хозяйки дома. В 1841 году отпрыск этой милой пары – Николай Соломонович – убьёт на дуэли поэта Михаила Лермонтова.

А главным «развлечением» князя в тот приезд стал пожар в Започаиньи – ездили специально смотреть. Сильный ветер и отсутствие нужных приспособлений у пожарной стражи сделали своё дело – сгорело множество домов. Особенно князь Долгорукий сожалел о том, что уничтожен дом механика Ивана Кулибина. Изобретатель потерял инструменты, многие модели машин, чертежи.

 

Журналист Владимир Гиляровский был в Нижнем не раз, но самые его яркие записки – от 1899 года. Интересуясь больше нравами нижегородцев и гостей города, он прогуливался по площади с балаганами и каруселями – называли эту площадь «Самокатами». Вокруг стояло множество трактиров и притонов, обитательницы которых заслужили подробного описания их ремесла. Пера Гиляровского тут было достойно всё – от прозвищ дам и условий «труда» до очередей за платной любовью.

А вот писатель Льюис Кэрролл в 1867 году в Нижнем посетил театр и был удивлён его бедности. Незнание русского вообще затрудняло восприятие действа, но бурлеск «Алладин и волшебная лампа» его поразил. «Я никогда не видел актёров, которые так внимательно следили за действиями своих партнёров и так мало смотрели в зал», – записал он.

Поклониться Минину

 

Большинство туристов позапрошлого века приезжало в Нижний поклониться могиле национального героя Козьмы Минина. Французский маркиз Астольф де Кюстин в 1839 году сначала был восхищён кремлёвским собором и даже проникся красотой древних сводов над гробницей Минина. Очарование разрушил сопровождавший его губернатор Бутурлин: тот признал, что это он построил храм-«новодел»: «Древняя церковь обветшала. Прах Минина мы вырыли, как и останки князей». Маркиз, поверивший было в историчность места, был в шоке.

А в 1860 году историк Михаил Семевский приехал в Нижегородский кремль, чтобы увидеть стелу Минину и Пожарскому, которую «нижегородцы берегут как зеницу ока». Над бюстом Минина должен был быть венок, но державшие его гении стояли «взмахнувши пустыми руками, как бы готовятся задать порядочную головомойку доблестному гражданину». «Где же венок?» – спросил историк прохожего. «Он украден. Он был бронзовый, вызолочен – приманка немалая», – ответил тот.

Мастер-класс для престолонаследника

Учёный-этнограф Сергей Максимов в 1855 году посетил город проездом и назвал самым интересным местом Железные ряды, расположенные на окском острове перед ярмарочным зданием. Там, по словам учёного, «продавали самые удивительные вещи». Максимова поразил складной железный дом. Тот имел один этаж и полное обзаведение из пяти комнат: прихожая, контора, зал, спальня и кухня. Дом можно было сложить в течение двух дней и разложить за 10 часов. Хозяин просил за своё чудо полторы тысячи рублей, но так и не смог продать его.

Желая купить себе пряников, Максимов увидел битву двух конкурентов – городецких пряничников и вяземских. Городецкие были местными и нахваливали свой товар уверенно – мол, свежие да рассыпчатые. «Вы свои перепечи оржаные пополам с мякиною на масле жарите, мёд для скусу кладёте! А наши-то пекут на сахаре да с цукатами!» – кричал в ответ продавец вязниковских пряников. Затем как последний аргумент в ход пошли кулаки. Удалось ли учёному при этом порадовать себя пряником – осталось неизвестным.

А вот французский писатель Теофиль Готье, приехав в Нижний Новгород в 1861 году, застрял в сундучном ряду и был совершенно очарован лаковыми расписными изделиями. Он назвал ассортимент «варварской роскошью» и… ничего не купил. «Меня мучают угрызения совести, что я не купил такую отлакированную, как зеркало индийской принцессы, роскошную коробку. Но стыдно было класть мои жалкие пожитки в такой футляр», – писал интурист.

Наследник престола, старший сын императора Александра II Николай побывал в пригороде Нижнего, в селе Подновье, где не просто купил знаменитых солёных огурцов, но и сам помогал крестьянину Куранову их солить. Наследник престола закладывал мелкие огурчики в тыкву, которая служила ёмкостью, и выспрашивал секреты. «Чистота и опрятность», – отвечал Куранов.

Как только Николай Александрович уехал, крестьянину стали поступать предложения продать ту тыкву с огурцами, которую засолил наследник, за немыслимые деньги. «Съем сам со своей семьёй, а тыкву засушу как сокровище», – отвечал огородник.

Красота – бесплатно

Туристы XIX века были уверены, что Нижний – богатый город, где коммерческий интерес превыше всего. «В гостинице, в саду, в зале клуба, на улицах, на бульварах, куда ни сунешься в Нижнем, – везде «рубль и рубль». Мысль не выходит из этих пределов. Интересов никаких, кроме коммерческих», – писал в 1876 году писатель Василий Немирович-Данченко.

По его словам, «во всём, что только выходило за пределы царства медного гроша, город оказывался варваром образцовым…» Немирович-Данченко привёл в пример бедность гениального Кулибина и судьбу его самоходного судна – это чудо было изрублено топорами и отправлено на отопление городской думы.

Всё это не могло отнять у города очевидного и бесплатного – красоты. Художник Илья Репин искал в 1870 году натуру для своей картины «Бурлаки на Волге». «Нам дальше Саратова плыть не советовали: там-де скучные и однообразные места пойдут. Советовали Жигули.... Неужели лучше Нижнего Новгорода? Этот царственно поставленный над всем востоком России город совсем закружил наши головы. Как упоительны эти необозримые дали! Мы захлёбывались от восхищения ими…» – записал Репин.

Пусть с такой же искренностью восхитятся нашим городом и нынешние его гости…