Школы стали госпиталями
В город эвакуировали предприятия - например, Московский станкостроительный завод и Московский институт стали. Интеллигенция из Европы, квалифицированные рабочие разительно отличались от сибиряков. В нашей 3-комнатной квартире стали жить 3 семьи. На школьных фотографиях того времени - ни одного парня. Ушли на фронт. В каждой семье получали знаменитые треугольники - бесплатные, без марки, без конверта, письма. Все жадно слушали известия из чёрных картонных репродукторов. Я всё ждала, что скажут: фашисты отступают. Песни, стихи, книги воспитывали советских детей: «От Москвы до британских морей Красная армия всех сильней». Вот и ждали мы, дети, осуществления этих бодрых пророчеств целых 4 года.
Собирали хлеб по крупицам
Самым тяжёлым было чувство голода. Магазинные полки пусты, продукты по карточкам - по самому минимуму. Ежедневно давали только хлеб 300 гр. Лишь рабочие-металлурги получали 800 граммов. Основная еда - картофель, который все выращивали на участках за городом. Мужчин не было, сажали женщины да дети. Мне - 9 лет, брату - 7. Настоящим лакомством были семечки подсолнухов, которые мы тоже сажали. А выращенного проса и гречихи едва хватало на 2-3 порции каши.
А однажды вместо каши из гречихи мама испекла блины. Я таких вкусных блинов за всю жизнь больше не ела! Кстати, в школе нам давали дополнительный паёк - 50 граммов хлеба. На 2-м или 3-м уроке дежурные отправлялись в столовую, приносили ломтики, посыпанные сахаром. И под столом мы передавали хлеб друг другу, кушая по крошечкам, по крупицам. В школу ради этого даже самые отъявленные лентяи ходили.
Потеря карточек была равносильна гибели. Так случилось с моим одноклассником Сашей Кукушкиным, которого за хорошую учёбу прозвали Ломоносовым. Учителя обратили внимание на его нездоровое состояние. Оказалось, семья голодала - потеряли хлебные карточки. И мы стали отдавать Саше наш школьный паёк.
А потом сами оказались в такой ситуации. Сестра, получив карточки, положила на топчан в сенях, а когда спохватилась, кошелька уже не было. А дядя только вернулся с войны. И мы всей семьёй несколько дней жили на литре молока, который дала родственница с коровой, да зелёном луке, выросшем в огороде. Чувство голода потом ощущалось долгие годы…
Над головой - тучи "юнкеров"
Известный нижегородский режиссёр, педагог театрального училища, заслуженный деятель искусств России, героиня одной из наших публикаций Рива Яковлевна Левите («АиФ-НН» № 47 от 23 ноября 2010 года) войну встретила в Москве.
- Я только окончила школу, и началась война. И хотя у меня был аттестат с «золотой каёмочкой», я помчалась работать на ламповый завод, к старшей сестре. Два месяца трудилась - фокусировала самолётные фары. Это было очень серьёзное дело, для молоденькой девчонки - работа сложная и ответственная. На заводе объявили, что нужны доноры для фронта - я сразу вызвалась. Так мы все тогда жили.
А потом поступила в юридический институт. И через 3 недели нас направили на строительство укреплений под Москвой - рыли окопы, противотанковые рвы. Это было самое страшное в жизни!
Собираясь на работы (которые продлились полтора месяца), я надела лыжный костюм и тёткину старую шубу. А ботинок не было, были единственные туфли. Что делать, поеду в них на рытьё окопов. Но маму предупредила - вернётся с работы папа, пусть оторвёт лезвия от коньков, сделает мне ботинки и привезёт в деревню. Это было 17 км от Москвы, в Крылатском. А между нами и столицей был немецкий десант. И вот мне должны привезти эти ботинки, я побежала в школу, где мы тогда остановились. Здание стояло на возвышенности. Грязь, темнота. И вдруг гул! Поднимаю голову - надо мной чёрная туча немецких «юнкерсов». Я так и замерла. Вижу, как над Москвой от этих самолётов отрываются бомбы и падают на город. Там все твои родные, а ты ничего сделать не можешь...
Помню, как отступали наши. 16 октября - самый страшный день, в Москве паника. А мы работаем, этого ничего не знаем. И вдруг видим: по шоссе отступает наша армия, раненые, перебинтованные на скорую руку, винтовки волочатся по дороге. Бесконечный поток отступающих из Можайска…
Нас эвакуировали с институтом в Алма-Ату, где мы провели 2 года. Много занимались колхозной работой. Там научились жать, копнить, полоть. В эвакуации мне повезло - туда приехал театр им. Моссовета Завадского. И мы бегали в театр. А в 43-м, вернувшись в Москву, я, третьекурсница юрфака, стала заниматься в студии Завадского. По его рекомендации мы с Толей Эфросом (в будущем - знаменитым советских режиссёром. - Ред.)поступили на режиссёрский факультет в ГИТИС.
Смотрите также:
- «До сих пор не можем наесться». Юную блокадницу спасли мамины молитвы →
- Наталья Халезова: митинг во хмелю или Гайд-парк на теплотрассе →
- Байкер в юбке →