Из блогеров-в этнографы. Нижегородец ведет фотолетопись своих путешествий

29-летний программист из Нижнего Новгорода Антон Афанасьев  признается, что больше всего на свете его привлекают путешествия и фотография. Каждый раз он возвращается из самых разных уголков Земли с сотнями фотографий, запечатленных в местах, далеких от туристических трасс.

- Антон в скольких странах вы побывали?

- Примерно в двадцати пяти, - говорит Афанасьев. - В основном это Азия: все Закавказье, Турция, Филиппины, Таиланд, Макао, Гонконг, Шри-Ланка и другие страны. В Европе я был только на Балканах: эти места кажутся мне более природно-естественными, а западнее не езжу принципиально. На Востоке снимать гораздо интереснее, там жизнь не искусственная, да и народ любить фотографироваться.

- На ваших фото чаще всего сняты люди из глубинки. Почему?

- Потому что снимать только  столицы и их достопримечательности скучно. В местах, где редко бывают туристы или не бывают вовсе, лучше сохраняется дух страны, сильнее бросаются в глаза ее особенности. Поэтому я всегда езжу в путешествия только по собственным маршрутам: заранее договариваюсь с людьми по интернету, чтобы показали мне заповедные уголки в своей стране.

Город живых на кладбище

- Антон, какая страна и ее жители поразили вас больше всего?

- Наверное, Филиппины, - Афанасьев на мгновение задумывается. - Причем, настолько, что  если сложить время, которое я провел в этой стране, то получился около полутора лет. Кстати, именно там я перестал стесняться фотографировать людей: народ доброжелательный, охотно позирует, с пониманием и улыбкой.

Антон Афанасьев вспоминает, что в Маниле  ему больше всего запомнился город бедняков, расположенный прямо на местном кладбище - Manila North Cemetery, самом большом и старом в столице. Этот кладбище огорожено со всех сторон высокой стеной, а попасть сюда европейцу можно только получив специальное разрешение в администрации города.

- Удивительно, но среди католических надгробий люди живут, готовят пищу на газовых горелках, спят, рожают детей, - рассказывает блогер. – Старушки едят прямо на этих могилах, а рядом кто-то моется прямо в ведрах, а кто-то спит на матрасе или смотрит телевизор. Дети сидят на каменных плитах, болтают ногами и весело чирикают. Я видел, что между надгробями поставили баскетбольное кольцо. И никого не смущает близость к миру мертвых: им кажется естественным такое соседство с мертвыми.

- Как к этому явлению относятся родственники покойных?

- Чаще всего с пониманием, все привыкли. - говорит Антон. – Да к тому же многие как раз и живут на могилах своих родственников, таким образом как бы присматривают за ними. Жители этого городка все подрабатывают на кладбище: мужчины копают могилы, дети разносят цветы. Есть там свои учителя, целители, портные – кто хотите.

- Как у вас сложились отношения с обитателями этого «города живых в стране мертвых»?

- Очень хорошо, - улыбается путешественник. – Попасть в это закрытое сообщество было очень трудно, я долго выбивал разрешение у мэра города. Но люди на кладбище оказались на удивление жизнерадостными, улыбчивыми и доброжелательными. Всего там, на кладбище, проживает около десяти тысяч человек! Все оптимисты и очень чистоплотные люди. Я бы даже сказал, что, если филиппинец не ест или не спит, то он стирает: все ходят в белоснежным футболках.

Албанская свадьба без невесты

Запомнилось Афанасьеву и путешествие в Азербайджан, в самый высокогорный поселок республики - Хыналыг, который находится на высоте 2600 метров. Там путешественник провел два дня и привез серию впечатляющих фотографий.

- Чем вас привлек именно этот поселок, Антон?

- Там живут люди, которые отличаются от местного азербайджанского населения, - говорит Афанасьев. – Они не только внешне другие, но и говорят на ином языке. Это потомки жителей Кавказской Албании, страны, которая перестала существовать еще в  в V веке. А люди остались. Они даже разговаривают на своем языке, который не похож на государственный азербайджанский, который они учат в школе. На хыналыгском сейчас говорит не более пяти тысяч человек, причем хорошо говорит примерно половина.

Жители поселка ведут простую жизнь и занимаются в основном животноводством. Дело это непростое и даже опасное, потому что в этих местах водится немало волков: зимой, бывает, подходят даже к самому крыльцу жилища. Но места в защищенном загоне хватает и для коров с баранами, и для мелкой живности вроде кур и индюков.

- Что особенно удивило в тех краях?
- Удивила свадьба в Хыналыге, которую мне удалось там застать, - улыбается Афанасьев. – Одна проходит по тем же древним обрядам, что и сто или двести лет назад.  Что-то для нас выглядит странным. Например, гости собираются на праздник, пируют, уже стреляют на радостях из ружей, а невесты-то всю свадьбу нет. Лишь в самом конце праздника молодую привезли на белой «Ниве», никому не показали и вместе с женихом куда-то увезли.

Еще поразило, что местные жители выращивают огурцы и помидоры в кадках. Открытой земли там мало, почти все покрыто камнями, вот и приходится искать хитрые способы, чтобы что-то вырастить. У них там на склонах гор, на свободных от камней участках земли даже картофель растет, причем, довольно неплохо. Женщины потом из собранного урожая заготавливают соленья на зиму, прогревая банки на кострах прямо на улице.

Еще, наверное, больше нигде Афанасьев не видел столько саманного кирпича. Саманный кирпич состоит из земли, соломы, глины и часто навоза. Для хыналыгцев  это и  главный стройматериал для домов, и, конечно, топливо для зимы. Деревья в горах не растут, кроме этого кирпича, жечь нечего. Поэтому его заготавливают круглый год и сушат на солнце везде, где только можно: на улицах, на крышах.

Разрушенные временем и людьми

Прочитав когда–то «В лесах» и «На горах» Мельникова-Печерского, Афанасьев всерьез заинтересовался историей и этнографией старообрядческих районов Нижегородской области. Антон за несколько сезонов объездил практически  все скиты, познакомился с потомками местных староверов.

- Говорят, добраться до скитов непросто?

- Найти скиты нелегко, - рассказывает Афанасьев. - Местные жители часто и сами не знают, что живут рядом с бывшими скитами: ведь порой от них остается только ветхое кладбище. Нередко помогали в поисках местные пастухи: они оказывались одними из немногих, кто знал, где находились скиты.

Антон сначала думал, что фотографировать староверов будет трудно: на первый взгляд, они - люди довольно скрытные и не очень подпускают к себе чужаков. Но Афанасьеву удалось не просто фотографировать самих людей, но и даже заснять службу в единственном сохранившемся и действующем нижегородском ските – Малиновском.  Он был построен в конце XIX века на деньги богатейшего купца-промышленника Николая Бугрова. В советский период в церкви скита устроили подсобные хозяйственные помещения. Сейчас все фрески почти полностью отреставрированы.  
Ситуация с отреставрированным Малиновским скитом, скорее исключительная: на месте большинства из старооборядческих скитов высятся одни кресты. Только они и напоминают о том, что когда-то здесь было не только кладбище, но и богатое поселение.
Местные жители практически не помнят о староверах. В деревне Шарпан Афанасьев побывал на месте полуземлянки старца Никандрия и был неприятно поражен  импровизированной свалкой, которая окончательно похоронила под собой старые бревна обители, вкопанные в землю. И это несмотря на то, что это место место официально находится на охране государства.
- Считают ли жители деревни себя староверами?
- Не считают, - говорит Антон. - Например, у бывшей учительницы Нины Александровны все предки были старообрядцами, но она себя к ним уже не относит. Хотя иконы, которые она хранит дома, все старообрядческие.

Бабушка эта рассказывала, что одиноких старушек обманывают скупщики, -хмурится Афанасьев. – Приезжают из города люди и в добровольно-принудительном порядке обменивают старинные иконы на новоделы. Спрашиваю, мол, зачем соглашаетесь. Отвечает, боимся, мол: придут ночью, ограбят или убьют за эти иконы-то. Ко мне старушки тоже сначала присматривались с подозрением: не «старьевщик» ли?»

Церкви староверов большей частью разрушаются от времени и варварского отношения окружающих. Например, в бывшей старообрядческой общине Будилихе церковь уже находится в аварийном состоянии: доски растаскиваются на заборы, а луковка давно валяется на земле.

Такая же ситуация в  старинном селе Мартынове: единоверческая церковь разрушена и находится в ужасающем состоянии. Пройдет немного времени, и от нее останется только груда старых досок и бревен. Если и их не растащат...

Афанасьев вздыхает: «Конечно, я не этнограф, хотя и получаю сейчас второе – историческое – образование. Я просто фотографирую, что вижу, и стараюсь описать то, что еще сохранилось.  Я  понимаю: многое для разрушения староверческих поселений делает время. Но если бы за ними был должный уход, наверняка многое удалось бы сохранить для потомков. И, может быть, еще не совсем поздно?»

- По каким еще фотомаршрутам планируете пройти в будущем?

- Хочу найти в северном Заветлужье село, в котором живет пара человек и сделать фотоисторию об этих людях. Еще у меня в планах поехать по пути «из варяг в греки» и повторить маршрут Остапа Бендера.