О сознательной дисциплине
- Я возглавил МХАТ после смерти Олега Николаевича Ефремова в 2000 году. Театр находился в очень плохом состоянии, поэтому я стал кризисным управляющим, “генералом из ведомства Сергея Шойгу”. По контракту я должен отработать ещё три года.
Тогда, в 2000-м, в Московском художественном была грязь, пьянь. Мне хватило трёх-четырёх месяцев, чтобы оздоровить атмосферу. На деньги Михаила Ходорковского мы сделали ремонт, первый за долгие годы. Пришлось уволить достаточное количество народу. Но всё встало на свои места. Бывает, я наказываю актёров материально, но только за дело. В театре дисциплина сознательная, а не большого брата или большого пальца, не сексота.
Я не делю “Табакерку” и МХТ - это разные театры. Вот несколько лет назад один богатый человек подарил мне миллион долларов. Теперь в художественном театре не две сцены, а три. Они сообщающиеся сосуды только в одном случае - если где-то не хватает актёров. Зачем брать со стороны?
О коммерции
- “Табакерке” в следующем году исполнится 30 лет. В конце октября 1978 года в подвале на улице Чаплыгина сыграли первый спектакль “С весной я вернусь к тебе”. Актёры глотнули горя, когда нас придушил тогдашний городской глава Виктор Гришин.
Но мы доказали, зачем существуем. В последние три сезона театр собирает аншлаги. Это, наверное, говорит о нашем невысоком вкусе, ведь настоящие художники играют обычно в полупустом зале (смеётся). Кроме помещения на 114 мест в подвале, мы выступаем 8 - 9 раз в месяц в залах-тысячниках и с присущим нам здоровым цинизмом и там собираем аншлаги, что позволяет журналистам обвинять меня в разных тлетворных грехах.
Я считаю, что люди, обсуждая тему, должен театр быть коммерческим или нет, занимаются словоблудием. Деньги зарабатывают на Бродвее, где прокатываются мюзиклы. Но и это образец высокой культуры, если отсюда вышли Питер Брук, Тревор Наун... И государственный театр может быть пошлым и коммерческим. Конечно, государство должно дотировать искусство. Если оно помнит о своём долге. Многое сделано для поддержки главных театров Москвы и Ленинграда (средний грант составляет от 35 до 50 миллионов рублей). Но в России их более 500, а власть применяет принцип Николая Бухарина: “Равенство всех в нищете”.
Некоторым кажется, что культурные учреждения должны зарабатывать деньги! В противном случае “театрально-зрелищное предприятие” не востребовано, не нужно. Во всём мире театр самостоятельно собирает 20 - 30 процентов своего бюджета. В России эта цифра поднимается до 50 - 70 процентов.
О разочарованном зрителе
- Мне повезло. Я уже 50 лет играю в полных залах. Были исключения, когда приходилось выступать в недостроенных коровниках, публику, доярок, не успевали подвозить вовремя. И мне до сих пор нравится играть. Пусть не всегда это бывает совершенно. Перед серьёзными спектаклями я готовлюсь - сплю час, два. На сцене я теряю в весе грамм 700 - 800, то есть в моём возрасте обмен веществ ещё нормальный.
Зритель имеет полное право уйти со спектакля. У меня был такой случай
в 2002-м. Мы поставили спектакль по пьесе Майкла Фрейна “Копенгаген” (действие происходит на том свете, где нобелевский лауреат встречается со своей покойной женой) и поехали на гастроли в Украину. Цены установили запредельные - до 120 долларов. И вот вышли мы после антракта на сцену - процентов 40 зала нет. Ну что ж, это нормально. Зритель отреагировал естественным образом на своё разочарование. Я не обижусь - я делаю то, что считаю нужным.
О героях сериалов
- Я тут посмотрел “Счастливы вместе”. Играющая там Наташка Бочкарёва, выпускница Нижегородского театрального училища, которую я забрал к себе, талантлива и в этом абсурде. Это производство, бизнес, востребованное зрелище. Конечно, я сожалею, что талантливый человек тратит свои способности и обученность бог знает на что. Но я горжусь, когда очаровательная, смешная Наташка выходит в “Последней жертве”. Я осознаю, что всем нужны деньги. Я брал в свой театр и актёров из сериалов - в МХАТе никогда не гнушались селекционной работой. К примеру, в 2001 году пришли Пореченков, Хабенский. Они интересно раскрылись, развились. Для меня засвеченность в сериалах не есть дискредитация. Мне намного важнее, как человек играет в театре.
А вот сериал “Война и мир” я не смотрю. Зачем серьёзно к этому относиться? Это коммерция, продукт, созданный для того, чтобы впарить туда должный объём рекламы. Смотреть надо первоисточник...
Смотрите также:
- «Я влюбился в театр. Навсегда». Георгий Демуров отмечает 75-летие →
- Полные залы обеспечит… кризис →
- От чего плачет Табаков →