Есть такое понятие — ментальная карта города. Это как бы план города, но не тот, что есть в реальности, а тот, что существует в вашей голове.
На нём маленький киоск, в котором в детстве покупал пирожки, будет выглядеть больше, чем огромное здание, в которое вы никогда не заходили. На вашем личном плане одни улицы едва обозначены, а другие тянутся бесконечно, словно продолжая вашу линию жизни. Потому что город – это место, которое создаётся из человеческих судеб и эти судьбы питает.
Время исследовать
Однажды в школе, классе в шестом, нам с подружками дали ответственное поручение — съездить в Нижегородский театр оперы и балета и выяснить, какие спектакли и когда там будут проходить, чтобы потом побывать на них всем классом.
Жили мы в нижней части города, и его верхняя часть была для нас terra incognita. В общем, мы там капитально заблудились. Восемь часов бродили по городу в поисках оперного театра. Побывали на улицах Минина и Большой Печёрской, прогулялись до Сенной, долго брели по Ильинке, пока не оказались на Средном рынке. Стоптали обувь, стёрли ноги, проголодались и приобрели много новых знакомств. В общем, оперный театр мы всё-таки нашли, но это была уже совсем другая история. Но до сих пор я не могу понять, как мы умудрились проложить такой витиеватый маршрут к такому очевидному месту. Но с Нижним тогда познакомились, это факт.
Детство – это время, когда ты исследуешь город, изучаешь все доступные тебе территории. Это взрослые просто перемещаются из пункта А в пункт Б. Для ребёнка каждая прогулка в новом месте — это приключение, в котором он, по меньшей мере, ощущает себя Магелланом или Христофором Колумбом.
Помню, когда в первый раз родители отпустили меня с друзьями гулять по городу без взрослых. Мы вышли из трамвая и с воплями восторга помчались по Большой Покровке — свободные и независимые ни от кого! И до сих пор я не могу отделаться от этого настроения, когда оказываюсь на главной улице города, потому что это для меня привкус детства.
Время завоеваний
То время, когда Земфира пела в наушниках: «…мой любимый город, я почти попала в хроники твои», – пришлось на период взросления, когда человеку мало быть пассивным наблюдателем. Он хочет оставить след, застолбить за собой то, что его окружает. Создавать что-то своё он ещё не умеет, но очень хочет «остаться в хрониках».
И поэтому человек целуется с избранником в подворотнях, рисует граффити на заборах и стенах домов, назначает встречи, сидит в кафешках, болтает с прохожими, читает конспекты на скамейках, ходит на концерты и гуляет с шумными компаниями или бродит, понурив голову и страдая от неразделённой любви. В общем, всячески, всеми возможными способами отмечает своё присутствие, словно говоря городу: «Я здесь!»
И город впитывает все эти истории и настроения. Впитывает, чтобы потом, однажды, спустя много лет, выплеснуть всё это на человека и тем самым снова вдохнуть в него жизнь и надежду.
На площади в центре Сормова всегда много голубей. Мы с моим другом любили кормить их, а они слетались, пикируя с карниза ближайшего дома.
Друг на тот момент уже был неизлечимо болен, и кормление птиц на неспешной весенней прогулке было одной из немногих доступных для него радостей. И мы пили эту радость маленькими глоточками, чтобы жизнь подольше не кончалась... А потом, спустя много лет, я, усталая и раздражённая, замученная какими-то бытовыми и рабочими проблемами, оказалась там, в том месте. И снова на площадь слетелись голуби, воркуя и расхаживая передо мной, путаясь под ногами. И вдруг сердце кольнуло радостью, той самой – необъяснимой, граничащей со счастьем. Она проснулась в душе, услышав знакомое хлопанье крыльев.
Это был привет из тех самых весенних дней и напоминание о том, что жизнь, в общем-то, бесконечна. Такие моменты словно выдёргивают из суеты и возвращают человеку самого себя.
Время созидания
А потом человек становится совсем взрослым. И оказывается, что он уже не потребитель, а творец этого города, один из его многочисленных создателей. Ему уже нет необходимости по-детски писать на городских стенах «Здесь был Вася» или «фоткаться» на фоне городских достопримечательностей.
Этот город стал частью его самого. Человек уже строил в нём дома, сажал деревья, растил детей. Он сплёл прочную страховку из друзей и контактов, и он пьёт кофе, спеша по делам, с той же степенью уютности, с какой утром хозяйничает на собственной кухне. На многих улицах города есть его след, и эти дороги наполнены ожиданиями и воспоминаниями. И теперь в этом городе для человека нет ничего ненужного, бессмысленного. И даже то, что возмущает и мешает, как неудачно купленный диван в гостиной, – оно всё равно своё, пусть даже раздражающее своё.
«Здравствуйте!» – седой голубоглазый мужчина буквально поймал меня за руку у моего собственного подъезда: «Как у вас сегодня настроение? Как вам тут живётся в этом доме?»
«Хорошо живётся. А что?»
«А просто я тот самый человек, который сорок лет назад этот дом строил. И живу, кстати, в нём же. В крайнем подъезде. Хорошо живу. Радостно. Хочется, чтобы и другие так же».
Я растерялась.
«Вы тогда запомните меня, потом кому-нибудь скажете: «Знала я человека по имени Рудольф. Он строил многоквартирный дом, а потом всю жизнь в нём счастливо прожил».
«Так и скажу», – пообещала я тогда, порадовавшись простой, но счастливой истории хорошего человека.
Карта города меняется каждый год, на ней появляются новые дома и скверы, улицы и детские площадки. Карта города в нашей голове меняется ежеминутно — с каждым новым знакомством и разговором, с каждым завершённым делом или просто сделанным шагом.
Чем интереснее жизнь — тем ярче карта. Потому что город — это история, которую хочется сохранить.
Об авторе: Татьяна Фалина – журналист, многодетная мама, активный волонтёр, коренная нижегородка. И человек с интересным взглядом на родной город.