«Вам по плечу любые профессиональные высоты», – пишут мужчины дамам в открытках на 8 Марта. И ведь не врут! Оказывается, женские плечи знали даже профессию бурлака.
«Какой, однако, это ужас!»
Познания большинства о бурлаках зачастую ограничиваются монументальным полотном Ильи Репина. Репинский бурлак с лямкой через грудь, в рубахе с прорехами, стоптанными лаптями и печальными глазами над спутанной бородой – образ хрестоматийный. Художник писал своих героев с натуры и отзывался об увиденном однозначно: «Какой, однако, это ужас. Люди вместо скота впряжены!»
Кстати, за эту правду жизни художник выслушал немало критики. Российский министр путей сообщения на первой же выставке шедевра в 1873 году негодовал: «Ну какая нелёгкая Вас дернула писать эту нелепую картину? Да ведь этот допотопный способ транспортов мною уже сведён к нулю и скоро о нём не будет и помину!»
Однако Репину покровительствовал сам великий князь Владимир Александрович, который купил полотно за три тысячи рублей и украсил им свою дворцовую бильярдную. А некрасовское «Выдь на Волгу: чей стон раздаётся над великою русской рекой?» художник прочитал уже позже.
Кстати, волжских бурлаков писал не только художник Илья Репин – до и после него на речной пленер с мольбертами выходили Василий Верещагин, Алексей Саврасов, Алексей Корин и Исаак Левитан. В их набросках и картинах почти всё то же – открытые речные пейзажи и тянущие лямку мужики с поникшими головами.
Но настоящую правду жизни запечатлели только на рубеже XIX –XХ веков, когда на речной берег вышел фотограф. Этот кадр легко ищется на просторах Интернета: «Женщины-бурлаки тянут плоты по реке Суре. 1910 год». Сура – правый и главный приток Волги, протекающий по шести российским регионам, в том числе по Нижегородской области.
Пять женщин на 16 тонн
Желавшие вырваться из нищеты или сбежать от неурядиц, бедные вдовы, каторжные и солдатки, которых не устраивала оплата подённой работы, весной съезжались на бурлацкие базары в волжские города. Там работодатели отбирали рабочую силу на предстоящую навигацию, заключали договора с артелями бурлаков, а иногда и платили вперёд.
Женщины тоже сбивались в артели от четырёх до 40 человек: приходилось учитывать, что сил всё же меньше, чем у мужиков. Расчёты попадаются разные, но чаще историками упоминается этот: на каждые 1000 пудов, или чуть более 16 тонн, перевозимого груза судовладелец нанимал трёх мужчин или пять женщин. Чтобы конкурировать с мужскими бригадами, женщины при численном превосходстве сбивали на торгах цену. В итоге труд бурлачки оценивался гораздо ниже, чем у бурлака.
Полученной за навигацию оплаты вполне хватало, чтобы семье бурлачки протянуть до следующего сезона. Встречаются упоминания, что зарплата мужчины-бурлака в удачный сезон позволяла даже поставить избу в деревне. Историки утверждают, что в переводе на современные деньги за сезон бурлак мог заработать около полумиллиона рублей! Соответственно, бурлачка – чуть меньше.
Правда, тут включается социальный фактор: пристанские улицы были полны кабаками, в которых бурлаки спускали не только наличные, но и будущие заработки. Поэтому в мужской артели всегда были те, кто тянет лямку на хозяйских харчах в счёт уплаты своих долгов. А вот женщины во все века были более стойкими и к алкоголю, и к азартным играм на деньги.
«Шишка» и все остальные
Иерархия в женской артели бурлаков очень напоминала мужскую. Главной была самая опытная, сильная и авторитетная женщина – «шишка». Именно она договаривалась с судо-владельцем, ударяла по рукам и следила за соблюдением договора. Внутри артели она устанавливала железную дисциплину и распределяла заработок. Исследователи пишут, что женские артели были самыми организованными и добросовестными, в них практически не бывало драк, они не срывали план суточных переходов, ведь сутки опоздания могли сулить судовладельцу штрафы и неустойки.
У «шишки» были одна-две помощницы – «подшишечные». Они тянули лямку рядом, помогали следить за дисциплиной в целом и при необходимости обеспечивали силовое воздействие на непокорных. Впрочем, самым действенным рычагом оставалось «наказание рублём».
В центре шли самые молодые и неопытные, за которыми надо было ещё присматривать. А замыкали опять бывалые, которые следили, чтобы канат не цеплялся за камни и кусты, чтобы не спутывались лямки.
Кстати, историки сомневаются, что бурлацкие артели ходили по берегам под песни. Грудь, сдавленная лямкой, и общее тяговое усилие не давали возможности петь. Вокал мог отнять последние силы и сбить дыхание. Поэтому, по описанию, это «пение» на самом деле было «стоном» на выдохе. Пели бурлаки на привалах, если оставались силы и настроение. Их грустные вечерние песни описываются в воспоминаниях и письмах очевидцев.
Окрошка – бурлацкое блюдо
Кашеварили бурлачки по очереди, так как приготовление пищи не было для них делом новым. Однако могли поручить готовку одной-двум соратницам, у кого это выходило лучше, чем у остальных. В конце концов, именно сытное питание составляло единственную отраду женщин, занятых неженским трудом.
Провизию во время работы поставлял работодатель: крупу, мясо, рыбу, квас, чай, хлеб, картошку. С женской артелью судовладелец экономил на табаке, но на питании скаредничать было нельзя: скудная кормёжка означала медленный ход.
А вот по воспоминаниям публициста позапрошлого века Владимира Гиляровского, обед у мужской артели, в которой он оказался, был всё же не самым аппетитным: «Сперва хлебали с хлебом «юшку», то есть жидкий навар из пшена с «поденьем», льняным чёрным маслом, а потом густую пшённую «ройку» с ним же. А чтобы сухое пшено в рот лезло, зачерпнули около берега в чашки воды: ложка каши – ложка воды, а то ройка крута и суха, в глотке стоит». Думается, женская артель умела приготовить кашу так, чтобы ее не приходилось запивать водой из реки.
Кстати, именно бурлацким артелям приписывают изобретение квасной окрошки. Ведь иногда не было сил делать горячее варево, а покрошить всё имеющееся в квас – очень немудрёный и сытный рецепт. Особенно для жаркого лета, в которое бурлаки и работали под палящим солнцем. Так что в эту версию легко поверить. Как и в то, что изобретательницами окрошки могли быть дамы.
И под праздничный занавес
Самое непринуждённое и лёгкое женское бурлачество изображено, пожалуй, только в советском фильме «Трое в лодке, не считая собаки» по юмористической повести Джерома К. Джерома. Там три весёлые подруги тянут за собой лодку с вещами, путешествуя по Темзе между Кингстоном и Оксфордом. Их романтичная прогулка была сдобрена приличным количеством феминизма и независимости. И это при том, что тогда ещё не справляли праздник, придуманный Кларой Цеткин.