Накануне премьеры состоялась пресс-конференция. Казалось бы, интриги вокруг спектакля хватает. Интриги в самом хорошем смысле. Григорий Горин… Елена Невежина… Распределение ролей… Ладонь на афише… И не только ладонь… «ТОТ САМЫЙ МЮНХГАУЗЕН»… Тот ли самый? Ответы команды, которая работает над спектаклем: Елены Невежиной (г. Москва) – режиссера-постановщика, Дмитрия Разумова (г. Москва) – художника-постановщика, Марины Собяниной (г. Берн) – композитора, - интриги только добавил…
А чья линия судьбы на афише спектакля?
-Это вам надо обратиться к хиромантам… Они смогут про все линии рассказать: что было, что есть, что будет. Все не так просто… А если серьезно… Попробуйте приложить свою ладонь к ладони Мюнхгаузена. Мне кажется, вы что-то почувствуете…
Таков ответ режиссера-постановщика спектакля «Тот самый Мюнхгаузен» Елены Невежиной. Полуироничный. Линия судьбы на ладони Мюнхгаузена… Какая она… Ответ режиссера... Все станет ясно после того, как зрители увидят спектакль…
Режиссер-постановщик Елена Невежина (г. Москва):
- Лично для меня фильм Марка Захарова – это классика моего детства. Блестящий текст, блестящие артисты. Фильм своего времени. Но все понимают, что фильм снят по сценарию, который несколько отличается от пьесы Григория Горина. В пьесе, к примеру, Мюнхгаузен – это усталый человек 50 лет…
Больше скажу. Лично во мне завибрировал не столько текст Горина, сколько сама фигура Мюнхгаузена. Мне кажется, что сам Григорий Горин до конца не понял, за какую тему он взялся… Мне кажется, что фигура Мюнхгаузена намного шире и глубже, чем в пьесе. Пьеса написана в 1974 году. Может быть, именно сегодня, спустя более сорока лет, и Мюнхгаузен, и пьеса обретают новые смыслы.
Мюнхгаузен – это удивительная фигура. Кто он такой? Фантазер, враль, человек, опередивший время? Кто? Мы до конца не понимаем. Отсюда и анекдоты, «синдром Мюнхгаузена» - есть такая болезнь. При его имени мы все расплываемся в улыбке. В нем есть некая магия. В этом мы пытаемся разобраться.
Конечно, и на текст смотришь иначе. Еще и потому, что сегодня хочется говорить о важном иносказательно, иронично. Иначе – напрямую – не получается. И не воспринимается. И опять же: сама фигура Мюнхгаузена поднимает тему на абсолютно другой уровень. Не знаю, получится у нас или нет, но мы стараемся…
Художник-постановщик Дмитрий Разумов (г. Москва):
- Мы живем во времена, которые требуют от человека определенного формата. Кто ты: офисный работник, человек, занимающийся искусством, чиновник? Время форматирования… Мюнхгаузен не подходит ни под один формат. Это некий архитип вне времени. Он живет в своем времени, в своем пространстве. Его невозможно загнать в какие-то рамки. Мюнхгаузен взрывает и разрушает форматированное сознание, вскрывают его противоречия и проблемы. И сейчас есть такие люди, которые совершенно не вписываются в никакие форматы…
Полет Мюнхгаузена на ядре… У меня возник такой образ ядра, диско-шара, маятника огромных часов… То, что, находятся в пространстве сцены, это некие отблески зазеркалья. Такое «странное» ядро. Елочные игрушки… Не хочу сейчас навязывать некие формулировки зрителям… Но мне, нам хотелось избежать однозначности. И каждого зрителя возникнут свои ассоциации. И мы к этому стремимся. Конечно, в рамках спектакля.
Такие задачи стояли передо мной. И я попытался их решить. С одной стороны, работа сложная. Но, безусловно, интересная.
Композитор Марина Собянина (г. Берн):
- Мы познакомились с Дмитрием Разумовым на одном из театральных проектов в Москве. Подружились. «Спелись» на почве интереса к музыке, к музыкальным экспериментам. Дмитрий стал меня приглашать в другие проекты. Так я оказалась в Нижнем Новгороде. Мы давно хотели поработать вместе и с Еленой Невежиной, но по тем или иным причинам не получалось. И я рада, что на этом спектакле – Тот самый Мюнхгаузен» все сложилось.
Мне кажется, что музыкальная сторона в театре часто не дораскрыта, часто музыка обслуживает повествование, сопровождает его… В этом спектакле будут и классические сопроводительные моменты – темы героев, лирическая тема. Но, в основном, я работаю над созданием саунд-дизайнов, то есть звуковых пейзажей. Это не то, что называется классической песенностью, это не просто мелодия. Это игра со звуковыми пейзажами. Например, есть несколько отрывков, где мы сначала слышим звук часов, а потом они изменяют свой тон (с помощью музыкальных программ) и перестают восприниматься как часы. Превращаются в самостоятельный музыкальный инструмент. Вообще, когда я работала над музыкой к этому спектаклю, часто думала о том, что все относительно.
Смотрите также:
- Фильм «Больше – Меньше»: арифметика и анатомия личности →
- Точка зрения Константина Шатилова (11.02.2013) →
- Дмитрий Харатьян: «В кино меня привела гитара» →